Горсть шишек я из Флёнова привёз,
Как памятку о вызревших там мыслях.
Прольёшь немало безутешных слёз,
Душою обитая в вышних высях.
В одной руке со шляпой и с зонтом
В другой, как с тростью, медная княгиня
Стоит недвижно перед Теремком.
Ах, Тенишева, помнит ли чужбина?
Хотела счастья всем; детей крестьян
И грамоте учила, и искусству.
В благих надеждах выстроила храм
Святого духа, доверяясь чувству
Божественности Рериха; на нас
Сквозь камешки мозаики фронтальной
Из вечности Нерукотворный Спас
Глядит проникновенно и печально.
Да вот чужбина… Франция всегда
Казалась русским отраженьем рая.
Но разве не духовная беда –
Жить вдалеке от родины, врастая
Не в райское цветение, а в боль
Гонимого по свету эмигранта,
Когда неразделённая любовь
С отчизной хуже ада для таланта?
Так шишки вызревают на сосне,
Готовя семя к дальнему полёту.
Но, не успев раскрыться в вышине,
Срываются на землю в непогоду.
И семена их гибнут в заточенье…
И всё же вышний замысел не в том,
Чтобы исчезнуть на земле бесследно,
Когда всей жизнью воздвигаешь дом,
В котором красота души нетленна.
Раскрывшиеся шишки на столе
Перебираю я со светлой грустью.
Хранимы богом на родной земле
Места, где веет достославной Русью.